- Ты уверена, что нам нужно это сделать?
- Ты и сам прекрасно понимаешь, что теперь нет другого выхода. Ситуация и так стала слишком рискованной.
В темном помещении одновременно зажглось несколько десятков огней, разгоняя зловещий сумрак ночи. В центре старой полуразрушенной комнаты в кругу пламени горящих свечей стояли двое, чьи лица были скрыты темными капюшонами.
Первым снова заговорил мужчина:
- Мне кажется, что этот поступок станет самой ужасной ошибкой. Будут задействованы слишком древние и могущественные силы. Однажды мы доиграемся. И нам это больше не сойдет с рук.
Собеседница лишь раздраженно ответила:
- Не забывай, что лишь она сможет сделать окончательный выбор, только она и никто другой. К тому же, слишком многое поставлено на кон из-за какой-то девчонки. Тебе не кажется слишком странным, что вершить человеческие судьбы дано именно ей, что лишь ее выбор – одно слово, способен изменить все: победить зло навсегда или погрузить этот мир в полный хаос?
По помещению разнеслось гулкое эхо, повторяющее слово «хаос», придающее всей ситуации еще более мрачный оттенок. Мужчина невольно вздрогнул: зловещая тишина на улице, полная луна, проступающая из-за плотного кокона туч, жуткие тени на стенах, колеблющиеся от пламени свечей – все это напоминало кадры из фильма ужасов.
Его жизнь вообще круто изменилась с того момента, как он узнал о существовании всего этого: вампиров, ведьм, оборотней, колдунов и прочих мистических существ. Каждый раз, возвращаясь домой, Хостиас старался не смотреть по сторонам, не задерживаться на улице: казалось, тьма затягивала его, лишая возможности вернуться в прежнюю жизнь, лишая воли, лишая свободы.
- Тенебрис, я… даже не знаю. Я готов помочь тебе, но это будет в последний раз. Я хочу снова жить нормальной жизнью, хочу наслаждаться солнечным днем, работать на обычной работе и просто забыть все это, как страшный сон.
- Этот ритуал будет последним для тебя, обещаю. После него ты станешь свободным, - Хостиас задержал взгляд на своей спутнице. А ведь он никогда не видел человека, что скрывался под этим темным балахоном. Всегда твердили, что такая скрытность – лишь мера предосторожности, но он не понимал, к чему этот дешевый маскарад, хотя всегда и подчинялся правилам.
Тенебрис медленно повернулась к напарнику. И Хостиас замер, загипнотизированный ее взглядом: зеленые глаза, в зрачках которых играли языки пламени, - он был магнетическим, манящим, волшебным. Мужчина тряхнул головой, прогоняя наваждение.
- Насколько я знаю, чтобы закончить ритуал, нужна жертва. Человеческая жертва, я имею в виду. Неужели ты настолько заигралась, что смогла пойти на убийство невинного?
Тенебрис лишь загадочно улыбнулась и приблизилась к нему.
- Ты так ничему и не научился, Хостиас. Ты прекрасно знаешь, что на такой обряд нужна особенная жертва. Тьма не примет простого смертного, не искушенного никакими соблазнами, не совершившего никаких злодеяний, не примет человека с чистой и незапятнанной душой. Здесь нужен кто-то… особенный. Кто-то, кто стал частью мрака, частью кого стал мрак.
- Я… я не понимаю! - Хостиас откинул капюшон и попытался выйти из круга, но как только он подошел к очерченной границе, огонь от свечей поднялся до полуразвалившегося потолка, обдав его самого жаром. Хостиас почувствовал себя жертвой, загнанной в угол.
- Для нас уже нет обратного пути, нет пути в обычную жизнь. Мы уже стали частью этого, - раздался вкрадчивый шепот над ухом испуганного мужчины. Краем глаза он заметил прядь рыжих волос, выбившихся из-под черного капюшона Тенебрис. «Как пламя», - пронеслось в его голове. 
– Но я дам тебе свободу, как и обещала. Ты освободишься от всего этого: от света и тьмы, от всех формальностей… Ты будешь выше этого. Тебя вознаградят.
- Я не хочу умирать…
- Это не смерть. Это вынужденная жертва. Ради нашего общего блага, - она развернула Хостиаса к себе лицом и бережно обняла. Тенебрис почувствовала, как его плечи вздрагивают, и ласково провела по ним рукой. – Я все понимаю. Успокойся. Просто поверь мне.
Хостиас с надеждой поднял взгляд на свою спутницу, и она, чтобы не слушать этого раздражающего лепетания, положила палец ему на губы. Да, это нужно для их высшей цели. Для того, к чему они так долго шли. И если он не понимает важности своей роли, то, значит, она ошиблась в этом человеке.
- Прости, - и Тенебрис воткнула появившийся из складок мантии стальной кинжал прямо мужчине в сердце. Хостиас недоуменно посмотрел на торчащий из своей груди нож, потом на Тенебрис, и его взгляд померк. В нем больше не было жизни, остался лишь блеск свечей.
Ведьма деловито опустилась на колени перед телом , вытащила из-под плаща кубок и поставила его с глухим стуком на потрескавшийся пол. С трудом вытащив из груди Хостиаса ритуальный кинжал, Тенебрис отсчитала тринадцать капель, упавших в чашу с острия, затем бережно проткнула безымянный палец, и три капли ее крови смешались с кровью Хостиаса. Тенебрис торжественно улыбнулась, и из ее уст стройным роем понеслись слова заклятия:

«Пламя свечей и тишина.
Ты в своем дне снова одна.
Алая кровь на алтаре
Даст тебе шанс видеть во мгле,
Видеть во тьме истинный лик
Монстра того, что в душу проник.
Выбор лишь твой - ты это знай.
Свет или мрак? Ад или Рай?»

На последнем слове заклятия огонь снова взметнулся к потолку, и в языках его пламени можно было разглядеть извивающуюся надпись: «Der Teufel ist nah». Тенебрис, залпом выпив содержимое чаши, прокричала:
- Да будет так!
Огонь резко погас, и в комнате воцарилась тьма. В кругу из потухших свечей лежали два тела, но в одном из них все еще теплилась жизнь.


***

- Елена, очнись… Ты слышишь меня, Елена?! 
Прикосновение теплых рук, смешанное чувство жалости и боли.
- Елена! Я…
- Оставь ее. Она скоро придет в себя.
- Ты говоришь «придет в себя»?! Это ты у нас дайвер-альтруист, исполняющий все желания утопающих! Она очнется другой, понимаешь? Другой!!!
По спине пробегают мурашки, ощущение чего-то холодного и твердого… Сталь.

Глоток царапающего горло ледяного воздуха, кашель, холодный бетон под ногами, темные мрачные стены.

Девушка распахнула глаза.

Голоса. Она слышала их, сколько себя помнила. То есть не так уж и долго. Судя по обрывкам снов, словно пришедших из другой реальности, терзавшим ее слабое сознание во время мимолетных минут покоя, ее звали Елена. Во всяком случае, так ее звал Он. Тот, чей шепот она слышала в шорохе ветра, чьи невесомые прикосновения ощущала в моменты полнейшего отчаянья, тот, чей силуэт она видела в каждом сновидении, которое имело неизменный конец: машина, мост, авария, столкновение с гладью озера, темнота. Таким было каждое ее пробуждение: долгожданный глоток затхлого воздуха в момент, когда ощущала, как вода заполняет легкие. Умирая во сне, она просыпалась наяву. И снова начинался ад.
Девушка не помнила ничего из своего прошлого. А настоящее ее началось, когда распахнула глаза в душном подвале, прикованная цепями к стене. Испуганная, растерянная, Елена ощущала, что потеряла какую-то особенно важную часть своей жизни. А отголоски былого преследовали ее в кошмарах, не давая забыться.
Но было в этом что-то, не дававшее ей отчаяться, кто-то, чье незримое присутствие она всегда ощущала, благодаря чему все еще не теряла надежды и хрупкими слабыми рывками освобождалась из объятий все ближе подступающей смерти. 
Елена никогда не видела его лица. Не знала имени. Но ощущала тепло, исходившее от него в своих снах-видениях, могла представить голос, вибрирующий, обволакивающий, с нотками иронии и грустной безысходности. Возможно, это была лишь очередная из больных фантазий, а может, и правда было что-то до того, как она оказалась в заключении?
В любом случае, теперь это уже неважно. Елена почти свыклась с мыслью, что наслаждаться дневным светом, шепотом ветра, запутавшегося в осенних листьях, ей удастся лишь в туманных снах, и в конце любого из них она погибнет.
И надежда на спасение постепенно угасала, с каждым мгновением отдаляясь в бесконечность.
Елене казалось, что она окунается в последний для нее кошмар: девушка затухающим сознанием улавливала звуки сражения, крики боли и ругательства. Неужели это ад затягивает ее в свои владения? Вымученную, раздавленную, разбитую, потерявшую себя. Наверное, она совершила что-то ужасное, что-то, чего не могут простить даже небеса. И эта извращенная пытка – лишь начало перед девятью кругами в Тартаре, а потом – долгожданным забытьем.
Неожиданно раздался гулкий удар об дверь чего-то громоздкого, потом еще и еще один, словно кто-то пытался выбить старый проржавевший замок. Словно кому-то было дело до того, что в этой темнице заперта она, девушка, которая не помнила даже имени своей матери, не знала, откуда она родом и есть ли у нее дом, семья, друзья. Есть ли у нее вообще хотя бы крупица нормальной человеческой жизни, о которой она даже не имела представления.
За дверью, эхом разнесся возмущенный возглас:
- Кас! Не мог бы ты помочь нам своей ангельской суперсилой? Вытащи же ее оттуда! – И через мгновение в помещении, в этих четырех стенах, где Елена думала, что проведет последние минуты затухающей жизни, появился странный мужчина в светлом плаще. Появился из ниоткуда. Из пустоты. Просто раз – и уже стоял напротив напуганной девушки, изучая ее внимательным взглядом.
Елена попыталась вжаться в угол, скрыться от этого жуткого существа, что умеет бесшумно проходить сквозь стены и, наверняка, обладает и другими способностями, о существовании которых ей лучше даже не задумываться.
- Надеюсь, Винчестеры сделали правильный выбор. Пойдем со мной, дитя Божье.
И не успела Елена даже задуматься о том, что может произойти дальше, как человек в плаще, которого, судя по брани за дверью, звали Касом, схватил ее за локоть. Неожиданно очертания стен стали расплывчатыми, и все погрузилось во тьму.