Пред нею снова он стоял,
Но, боже! - кто б его узнал?
Каким смотрел он злобным взглядом,
Как полон был смертельным ядом
Вражды, не знающей конца,-
И веяло могильным хладом
От неподвижного лица.

«Демон», XVI, М. Ю. Лермонтов

Джон сидел в мягком глубоком кресле, держа в руках граненый стакан с виски, и завороженно смотрел в окно, наблюдая за темнеющим небосклоном. На столе рядом лежал мобильный телефон, раз в десять минут почти разрывающийся от вибрации настойчивых звонков его дочери.

Гилберт не собирался брать трубку: услышав голос Елены, он мог передумать и утратить решимость, что было совершенно недопустимо. Его судьба была предрешена: демоны всегда брали свое, и если он не выполнит часть договора, станет только хуже. Хуже и для него, и для его дочери.

Джон дрожащей рукой притянул к себе чистый лист бумаги: он не мог просто так уйти от Елены, не попытавшись объяснить хотя бы малую часть того, что должен был бы рассказать без утайки уже много лет назад. Сделав глубокий вдох и залпом допив оставшийся в стакане виски, Джон собрался начать писать.

- Поступаешь, как законченный самоубийца, - раздался насмешливый голос из противоположного конца комнаты. – Прощальные записки – не твой конек, Джон. Я бы на твоем месте ушел, не прощаясь.

- Какого черта ты здесь делаешь, Деймон? – не оборачиваясь, спросил Гилберт. Он был уверен, что чертов демон не оставит его в покое даже в последние минуты перед неизбежной смертью. – Не хочу, чтобы именно твоя рожа была последним, что я увижу перед тем, как отойду в долбанный Ад к вам в распоряжение!

- Ты прекрасно знаешь, Джон Гилберт, что мы всегда были друг у друга. С самого начала нашего появления в этом мире. Именно я был первым, кого ты увидел в этой новой жизни, я и стану знаковым окончанием твоей судьбы.

Как ни странно, после этих слов Джону стало легче; его словно покинули все эмоции, терзавшие душу: ненависть и отвращение к демонам, любовь к дочери, желание жить – все его оставило, кроме ужасной усталости.

- Ты предал меня, Деймон. Предал! Я помню тот день, когда мы появились здесь. Помню темноту, лес,  яркую вспышку перед тем, как ты словно из воздуха возник в этом измерении. Я помню, как сильно хлестал дождь, и не могу забыть твой отчаянный крик, когда и ты осознал, что забыл все, связанное с прошлой жизнью. Как ни странно, у нас были представления об этом мире, и мы знали, что делать и как себя вести, чтобы не сгинуть среди людей. И я решил, что ты – мой друг, который бросился следом, чтобы не дать мне погибнуть. Как же я тогда ошибался!

Деймон взял со стола полупустую бутылку и, откупорив ее, допил оставшееся содержимое.

- Прошло семнадцать лет, и вот он я – все тот же Деймон, не постаревший, не изменившийся. А что стало с тобой, Джон? Во что превратился ты?

- Я превратился в ловца таких мерзких тварей, как ты, мистер Нестареющее совершенство, и рад осознавать, что за эти годы весьма преуспел на этом поприще. Но я хочу знать ответ на последний свой вопрос перед смертью: почему ты оставил меня? Что Они тебе такого сказали, что ты решил предать меня и мою дочь?

- Они обещали мне свободу. Обещали вернуть нас в Наш мир. Стоило пожертвовать одним маленьким ребенком, и мы бы снова вернулись домой. Нужно было провести лишь один несчастный ритуал, и мы бы были снова в безопасности!

- Ты хотел убить мою дочь, Деймон! Ты хотел принести в жертву мою Елену! – на лице Джона заиграли желваки, а руки с побелевшими костяшками намертво вцепились в столешницу. – Я никогда бы тебе не позволил погубить мою дочь!

- Они обещали, что она останется жить! – взревел демон, взмахом руки сметая все, что лежало на столе. – А ты, чертов упрямец, убил всех жрецов, не дав мне даже шанса узнать, что делать дальше! Ты украл у нас единственную возможность вернуться обратно, и я тебя никогда, слышишь, никогда не прощу этого! Ты обрек меня на вечные скитания, вечное одиночество и вечную, никому не нужную жизнь!

Глаза демона сверкали голубым светом, а черты лица словно застыли. Теперь в нем невозможно было узнать человека, живого и дышащего.

- Впрочем, живя в их Соборе, я смог узнать много интересного из свитков. И о тебе, и о себе. Ты был ублюдком в прошлой жизни, Джон, и, наверное, Они вышвырнули тебя именно за это.

Гилберт хрипло рассмеялся:

- А ты им и остался, Деймон! Хватит, пора приступать к новой части этого вечера. Я устал от тебя и нашего обмена любезностями. Побудь хотя бы единственный раз человеком: уйди и дождись, пока я закончу.

Деймон смешно отсалютовал рукой и добавил:

- Последнее желание приговоренного - закон для меня, - и растворился в воздухе, словно его и не было. 

Отец Елены хотел сохранить свою честь и умереть с достоинством, чего бы ему это ни стоило. Он еще раз взглянул в окно и, взяв серебряный нож, резко разрезал запястье. С руки закапала алая кровь, и он подставил древнюю чашу под тонкую красную струйку.

В голове ловца зазвучал чужой голос: «Есть ли смысл осторожничать, Джон? Режь вены вдоль, так это будет быстрее».

Гилберт проигнорировал бесцеремонное вмешательство Деймона в свои мысли и, отставив чашу в сторону, положил на столешницу белый лист, исписанный с двух сторон. Елена должна прочитать все, что он ей оставил после себя. Отец надеялся, что дочь сможет когда-нибудь его простить. 

Обмакнув два пальца в собственную кровь, Джон начал чертить у камина пятиконечную звезду, но руки дрожали, и символ расплывался, лужей расползаясь по паркету. Джон чертыхнулся и, пробормотав несколько слов, удовлетворенно выдохнул: окруженная неясным свечением, на полу была изображена ровная пентаграмма, словно въевшаяся в покрытие пола.

Гилберт глубоко вдохнул, собираясь с силами: он никогда не боялся смерти, но страшила неизвестность, что ему была уготована. Опасался он и за Елену, такую беззащитную и несчастную. Джон знал, как неожиданно и неприятно было ей узнать правду о том, что они - не кровные родственники, но был уверен, что это – единственный способ заставить ее уйти и оградить от чудовищного ритуала, который он собирался провести.

В его голове снова раздался чужой шепот: «Поторопись, Джон. Время на исходе, -  невидимый собеседник издевательски хмыкнул, видимо, подавив улыбку, добавил: - Она вышла из бара и уже на всех парах мчится сюда».

Не выдержав, Джон прокричал в пустоту:

- Оставь в покое мою дочь, чертово отребье! Я достану тебя из-под земли - ты слышишь? - если с ней что-то случится!

Но ответом ему была лишь звенящая тишина. Демон затаился, выжидая где-то в тени.

Джон понял: еще секунда промедления, и он попросту не сможет совершить предначертанное. Закрыв глаза, он мысленно представлял Елену: ее карие глаза, всегда лучащиеся сопереживанием и заботой, касания теплых рук, нежные и робкие, тихий смех, - и, перехватив серебряный нож, всадил его себе прямо в сердце, без колебаний.

Открыв глаза, он заметил, что комната будто расплывается, а в сердце заползает холод. Перед глазами сгущалась тьма, в которую он проваливался, дышать становилось все сложнее.

«Не забудь сказать главные слова, Джон Гилберт», - послышалось в тускнеющем сознании. собрав в себе последние силы, умирающий хрипло прошептал:

- Передаю свою душу мраку в уплату долга, и пусть эта сделка свершится. 

 Вновь появившаяся в воздухе мерцающая цепь пульсировала и извивалась, а через несколько секунд осыпалась мерцающими песчинками на кровавую печать. Джон Гилберт был мертв.

Показавшийся из тени Деймон подошел к телу покойного противника и, наклонившись, бережно закрыл ему глаза.

- Прощай, Джон, - произнес он в темноту и, щелкнув пальцами, заставил его исчезнуть, оставив в комнате лишь металлический запах крови. Ловец на демонов исчез, испарилась и пентаграмма. Осторожно подняв со стола записку, демон положил ее во внутренний карман кожаной куртки и, опустившись в кресло у камина, стал ждать появления Елены.

Через несколько секунд дверь резко отворилась, и на пороге показалась девушка, растрепанная и раскрасневшаяся от бега. Заметив Деймона в отцовском кресле, Елена замерла от неожиданности. Глядя на этого странного человека, даже не зная его сути, она боялась пошевелиться: ей чудилось нечто нечеловеческое в пристальном взгляде голубых глаз; неестественная для простого смертного величественная поза, словно застывшее изваяние, вселяла в нее непреодолимый ужас.

Мысли лихорадочной вереницей путались в голове Елены, и она, не в силах сосредоточиться на чем-то одном, оперлась о дверной косяк. Ее взгляд прояснился.

- Деймон… Тебя, кажется, зовут Деймон. 

Незваный гость, легко наклонив голову на бок, заинтересованно разглядывал вошедшую.

- Где мой отец? – Елена двинулась вглубь дома, переходя от шага к бегу. Влетев в гостиную и резко остановившись прямо напротив демона, она продолжила: - Что ты сделал с моим отцом?

Тот пожал плечами:

- Не знаю, о ком ты толкуешь. Кажется, несколькими часами ранее ты утверждала, что не знаешь, кто твои родители.

Елена вспыхнула, стараясь сдержать начинающуюся истерику:

- Джон Гилберт, где он? Я не знаю и не хочу знать, что ты делаешь в нашем доме, ответь мне лишь на один вопрос: куда пропал мой отец?

На губах у собеседника заиграла лукавая улыбка. Он, наклонившись вперед к Елене, почти шепотом спросил:

- А что ты готова мне дать за ответ?

Елена, желающая узнать, куда пропал единственный дорогой ее сердцу человек, шепнула:

- Все что угодно, черт возьми! Только ответь мне, что случилось с моим отцом? Почему его здесь нет? Где он? Как же я устала от недомолвок и лжи! Я просто хочу быть рядом с своим отцом!

Внезапно, хрипло рассмеявшись, Деймон произнес:

- Я принимаю эту сделку!  - Елена едва ли осознавала, что совершила самую страшную ошибку в своей жизни.

Дом закачался, словно его сотрясал дикий ураган, со стола полетели на пол тарелки и пустая бутылка любимого виски отца, камин потух, на прощанье полыхнув пламенем. В доме воцарилась необычайная тишина.

Зажмурившая от ужаса глаза Елена услышала звуки движения и обернулась: Деймон возвышался над ней в полный рост, великий и словно горящий в ночи своей нечеловеческой красотой: его глаза были ярко-голубыми, светящимися в темноте, с золотыми крапинками вокруг радужки. В комнате стоял запах дикой смородины, а существо, осклабившись, протянуло к ней руки.

Елена попятилась, желая скрыться, но в ее ушах зазвучал голос, принадлежавший Деймону, но изменившийся в интонациях - теперь в нем не было ничего человеческого, лишь леденящий холод: «Не убегай, теперь пути назад нет. Просто подай мне руку, и все прекратится. Ты же хочешь узнать, куда пропал твой отец?»

Елена решительно шагнула вперед и сжала протянутую руку своей ладонью. Вспыхнувшая в воздухе алая цепь обвила рукопожатие и словно прожгла Елену насквозь. Затем все прекратилось.

Елена, снова отступив, решилась заглянуть в глаза существу. 

- Что ты? - едва слышно прошептала она.

И демон начал рассказ, ценой которого была свобода и душа Елены Гилберт.